Триединство лирики С.А. Клычкова: труд, слово, природа

 Повелайтес Наталия Геннадьевна,
  преподаватель БПОУ «Чебоксарское музыкальное училище им. Ф.П. Павлова»
 Минкультуры Чувашии,
  г. Чебоксары, Чувашская республика



Аннотация:
В данной статье рассматриваются основные нравственные и духовные особенности лирических произведений поэта первой половины XX века Сергея Антоновича Клычкова. Для наглядности проанализированы некоторые его стихотворения из поэтических сборников «Песни», «Дубравна», «В гостях у журавлей». В ходе анализа были выявлены основные, непоколебимые под натиском времени и исторических событий, мотивы лирических произведений поэта. Их основу составляет триединство – крестьянский труд, лирическое слово и просторы родной природы. Клычкова можно охарактеризовать как носителя исторической памяти русского человека, а его творчество – как генетический культурный код целого народа.
Ключевые слова: лирика, Клычков, культура, природа, труд.

Сергей Антонович Клычков – автор многочисленных поэтических сборников («Песни»,1911; «Потаенный сад», 1913; «Дубрава», 1918; «Кольцо Лады», 1918; «Гость чудесный», 1923; «Домашние пес¬ни», 1923; «Та¬лисман», 1927; «В гостях у журавлей», 1930), уникальных романов («Сахарный немец», 1925; «Чертухинский балакирь»,1926; «Князь мира», 1928), критических статей («Лысая гора», 1923; «Утверждение простоты», 1929; «Свирепый недуг», 1930 и пр.). Его творчество достаточно часто ассоциируют с произведениями представителей «новокрестьянской поэзии». Основу лирики и прозы Клычкова составляют формирующие его мироощущение фольклорные образы, с помощью которых автору удается поэтизировать насущный крестьянский труд и повседневный быт. Тематика его произведений достаточно обширна. В них находят своё отражение и истоки культурной самобытности народы, и впечатления Первой мировой войны, и идеализация революционных идей, и разрушение деревни, и натиск «машинной» цивилизации, который противопоставляется Природе старой Руси. С течением времени в творчестве автора меняется не только тематическое своеобразие, но и образ лирического героя. Если первые его поэтические сборники открывают читателю воодушевлённого певца Природы, то в более поздних произведениях начинает прослеживаться образ одинокого, бездомного путника, который сопровождается мотивами безысходности и отчаяния.

Художественный мир, созданный Клычковым, ещё с 1920-х годов становится объектом обсуждения в читательских кругах. Внимание литературной критики сосредоточено на метафоричности лексики поэта, многообразии художественных форм, духовных особенностях крестьянского миропонимания. Многие современники воспринимают его творчество как ценность уходящего мира старой России, в котором отчётливо прослеживаются духовные основы русской жизни. Первый нарком просвещения СССР А. Луначарский отмечает произведения Клычкова как «замечательное явление» по своеобразию глубинного анализа некоторых социальных процессов. Для В. Полонского, советского критика и журналиста, в творчестве поэта особую ценность представляет его отношение к русской деревне. Литературные критики В. Правдухин, Г. Горбачёв, А. Воронский, Д. Горбов отмечали совершенство лексической формы и афористичность слова. А. Воронский также заметил удивительное умение Клычкова – сочетать в своих произведениях творца-поэта и творца-прозаика. Друг Сергея Антоновича и товарищ по перу Сергей Городецкий выразил своё отношение к творчеству приятеля небольшим стихотворением «Сергею Клычкову» [3]:
Родятся в комнатах иные,
А ты – в малиновых кустах
За то и губы наливные,
И сладость алая в стихах.
Сергунька, друг ты мой кудрявый!
Лентяй, красавец и певун!
Люблю тебя, мой легконравый
Перебиратель струнок-струн.

Высоко были оценены и прозаические произведения автора. Максим Горький, отзывался о творениях писателя так: «Прочитал «Сахарного немца» с великим интересом. Большая затея, и начали Вы ее удачно. Первые главы волнуют... Всюду встреча¬ешь отлично сделанные фразы, меткие, пахучие слова веселый и целомудренно чистый великорусский язык» [5].

Однако не все отзывы на творчество Клычкова при его жизни оказались положительными. Читательскую элиту волновало несоответствие идеологических взглядов поэта с вектором действующего политического курса. Клычкова обвиняли в чрезмерной идеализации русской деревни, значимости крестьянской общины, в отвержении прогресса и неприятии социально-классовой борьбы. Писатели, относящие себя к поколению новой России, критиковали в творчестве поэта и неактуальность идей, которые казались им политически вредными. Идеологический подтекст лирических произведений автора особенно обеспокоил М. Пришвина, Ф. Гладкова и того же М. Горького, ранее восхищённо реагировавшим на талант поэта. В своём письме Гладкову в 1926 году Горький пишет: «Клычков от «миллионных масс крестьянства», а мои симпатии навсегда с «ничтожной кучкой» городского пролетариата и интеллигенцией. Клычковская поэзия тоже «провинциализм», но, разумеется, более оправданный именно тем, что это поэзия отмирающей многомиллионной России» [5].

Критике подверглась и проза Клычкова: романы «Чертухинский балакирь» и «Сахарный немец». Тот же С. Городецкий к 1926 году пишет о Клычкове иные стихи, уже не проникнутые дружеским восторгом [2]:
Хвостатой нечисти уют и ласку
Я дал в своём застенчивом саду,
И вот балакири, забыв опаску,
Гуторить про лешачий мир идут.

Самый ярый критик творчества Клычкова Осип Бескин рассматривал его в системе новокрестьянской литературы, к которой имел отношение резко негативное, считая её излишне национализированной. При этом Бескин называл Клычкова одним из самых ярких представителей этого направления и активно призывал общественность и власть к применению решительных мер в отношении поэта. В своей критической статье он писал: «Русский стиль в своем стопроцентном применении — не только прием, но и активное выражение соответствующего содержания. А Клычков в этом отношении действительно стопроцентен, и стиль его вызывает не только восхищение, но и оскомину ясного патриотизма и национализма довоенного образца» [8]. Призывы Бескина по применению мер были услышаны в правительстве. Клычкову запретили публиковаться. Не прошло и десятилетия, как поэт был арестован по ложному обвинению осуществления контрреволюционной деятельности в организации «Трудовая крестьянская партия», которой, как выяснилось позже, и не существовало. 8 октября 1937 года он был приговорён к расстрелу и, по некоторым данным, убит в тот же день. Суровая политическая действительность 1930-х оставила потомкам лишь предположения на место захоронения Сергея Антоновича. В 1956 году имя писателя и поэта было реабилитировано, однако не заняло должного места в рядах видных отечественных литературных деятелей.

Вплоть до 1980-х годов Клычков оставался незаслуженно забытым. Причиной возвращения его доброго имени на родину послужили исследования французского филолога Мишеля Никё. Это событие спровоцировало в России возобновление издательства лирических и прозаических сборников Сергея Антоновича. Огромный вклад в восстановление славного имени поэта внесла профессор Московского государственного университета им. М. Ломоносова Наталья Солнцева. Её же авторству принадлежит ряд исследовательских работ на тему творчества Клычкова: от докладов до диссертаций. Тема специфики произведений Клычкова в научном сообществе становится одной из ведущих. Интерес к творчеству Сергея Антоновича начал стремительно возрастать. Его труды стали восприниматься как данность, вне исторических событий и общественно-политических процессов, и зазвучали по-новому, заставляя читателя вспомнить об истоках становления многих человеческих ценностей и их значимости.

Творчество Сергея Антоновича Клычкова содержит в себе особый культурный код идентичности русского народа. В частности, его стихи, которые словно на генетическом уровне располагают к себе читателя. Это ощущение достигается поэтом путём воссоздания ряда фольклорных образов и персонажей, особенностей синтаксических конструкций, определённых лексических оборотов и средств художественной выразительности. Автор вступительной статьи к сборнику стихотворений Клычкова Николай Банников отмечает: «Знакомясь с ранними стихами Сергея Клычкова, мы вступаем в сказочный мир старых деревенских поверий, легенд, заговоров, песен» [7]. Данный перечь фольклорных жанров в творчестве поэта можно справедливо считать отражением народной культуры. Тематика его произведений погружает читателя в особый ирреальный мир окружающей действительности, в котором лирический герой целиком и полностью стремится к воссоединению с природой.

Для более близкого знакомства с поэзией Сергея Клычкова, с её тематическим своеобразием стоит проанализировать некоторые его произведения.

Своё поэтическое творчество читательскому миру автор открывает сборником «Песни», вышедшим в свет в 1911 году. Его первые стихи были замечены критикой ещё тремя годами ранее, и получили положительную оценку. «Стихи его <...> выпевались из сердца и покоряли живой лирич¬ной сказочностью. Это были откровения, чудесно рас¬крывающиеся цветы народного мифа» [6] — писал о дебюте Клычкова литерату¬ровед и критик П. Журов, а друг и поэт Николай Клюев называл первый сборник Сергея Антоновича «хрустальными песнями». Второй сборник стихотворений «Потаенный сад», вышедший в 1913 году, является будто продолжением первого. В нём звучат те же мотивы одиночества и единства с природой. Уже первое стихотворение «Детство», которое открывает сборник, обращает внимание читателя на истоки миросозерцания лирического героя [7]:

Помню, помню лес дремучий,
Под босой ногою мхи,
У крыльца ручей гремучий
В ветках дремлющей ольхи...
Помню: филины кричали,
В темный лес я выходил,
Бога строгого в печали
О несбыточном молил.
Дикий, хмурый, в дымной хате
Я один, как в сказке, рос,
За окном стояли рати
Старых сосен и берез...
Помолюсь святой иконе
На соломе чердака,
Понесутся, словно кони,
Надо мною облака...
Заалеет из-за леса,
Прянет ветер на крыльцо,
Нежно гладя у навеса
Мокрой лапой мне лицо.
Завернется кучей листьев,
Закружится возле пня,
Поведет, тропы расчистив,
Взявши за руку меня.
Шел я в чаще, как в палате,
Мимо ветер тучи нес,
А кругом толпились рати
Старых сосен и берез.
Помню: темный лес, дремучий,
Под босой ногою мхи,
У крыльца ручей гремучий,
Ветки дремлющей ольхи...

В данном стихотворении лирический герой погружается в детские воспоминания. Яркие пейзажные детали становятся их основой. Клычков настолько живо описывает окружающую среду, что читателю с лёгкостью удаётся представить пространственные границы в произведении. Точнее сказать, границы этого пейзажного пространства отсутствуют. Оно предстаёт перед нами бескрайним, таинственным, чарующим и несколько настораживающим своей неизвестностью. «Лес – таинственное царство, где дремлет ольха, где ручей говорит «гремучим» языком, кричат филины, деревья объединяются в рать, а ветер гладит ребенку мокрой лапой лицо» - пишет литературовед Виктор Боченков [1]. Это таинственное царство является средой обитания лирического героя, его домом, и приобретает сакральный смысл в момент обращения к «святой иконе». Для него свято и окружающее его пространство: свою веру от иконы он обращает к небу, к облакам.

Мотив воспоминания и романтического одиночества автор сопровождает необычным образом природы, которая воспринимается поэтом как живое создание, открытое к диалогу с человеком. Более того, лирический герой будто сливается с описываемым пейзажем, стремится к единению с ним. Одиночество не тяготит лирического героя, напротив, воспринимается им как нечто завораживающее, чудесное: «Я один, как в сказке, рос».

Стихи о природе далеко не редкость в творчестве поэта. Они составляют основу его лирики. Через природу автор чувствует мир, познаёт его таким образом с малых лет, что отмечается в стихотворении «Детство». Натурализму поэзии Клычкова свойственны необычные образы, которые сопровождаются различными средствами художественной выразительности, чаще всего характерными для фольклорных произведений, что подчёркивает народность мысли, отражённой в тексте. В этом стихотворении поэт использует лексические повторы: «помню, помню»; народно-поэтические эпитеты: «лес дремучий», «ручей гремучий», «тёмный лес»; сравнения: «как в сказке», «как в палате», «словно кони»; старославянизмы: «в хате», «рати»; лексический синоним «тёмный лес, дремучий», обрамляя их в кольцевую композицию, тем самым напоминая любимый народный жанр песни. Последняя строфа стихотворения, повторяющая первую, будто закрепляет в памяти лирического героя ценную образность воспоминай. Стилистически нейтральная, местами разговорная лексика придаёт стихотворению простоту и легкость, подчёркивая его близость к народному творчеству.

В 1918 году Клычков выпускает лирический сборник «Дубравна». Он несколько отличается от предыдущих. Наличие в стихах этого периода образов сказочных, мифологических существ заметно сокращается, всё чаще проявляются религиозные мотивы. Импрессионизм, звучащий ранее в лирических произведениях поэта, обрастает философскими размышлениями, приёмами углубленного психологизма. Особое место в стихах этого периода занимает тема крестьянского быта в единении с природой. Открывает сборник стихотворение «Милей, милей мне славы…» [7]:

Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
И вешний гул дубравы,
И крики журавлей.

Нет таинства чудесней,
Нет красоты иной,
Как сеять зерна с песней
Над вешней целиной.
Ой, лес мой, луг мой, поле!..
Пусть так всю жизнь, и пусть
Не сходят с рук мозоли,
А с тихой песни грусть.

Лирический герой данного стихотворения чётко формулирует свою ценностную позицию. В противовес навязанных обществом стандартов он ставит родные и милые сердцу просторы полей, «вешний гул дубравы», «крики журавлей», за образами которых скрывается восхищение и любовь к малой родине. Народный крестьянский труд для него является «чудесным таинством». Работа сопровождается песней - откликом души на происходящее вокруг. Последняя строфа стихотворения отражает некрасовские поэтические традиции, в которых тяжёлый крестьянский труд не воспринимается в тягость и тянет народную душу к светлому. Как верно заметила Н.М. Солнцева, «свою тему поэт определил сам, выразил ее строфой:
Ой, лес мой, луг мой, поле!..
Пусть так всю жизнь, и пусть
Не сходят с рук мозоли,
А с тихой песни грусть.

Его тихая песнь воспевала трудолюба» [9].
Данное стихотворение поэт сопровождает эпиграфом, в качестве которого выступает высказывание библейского пророка Амоса: «Я пас стада отца моего, а говорить меня учили звёзды…», подчёркивая тем самым одухотворённое восприятие природы и труда как учителя, воспринимая эту мысль, как священную истину.
Тему единения лирического героя с природой Клычков продолжает и в своём последнем сборнике «В гостях у журавлей», вышедшем в свет в 1930 году. К этому времени произведения поэта начинают вызывать всё больше негодования со стороны власти и литературной критики. Упомянутый ранее критик Осип Бескин в этот период разворачивают настоящую антиклычковскую пропаганду на страницах различных изданий, называя его «бардом кулацкой пени». Даже «Литературная энциклопедия» не осталась без его заметки на этот счёт: «Он /Клычков/ является верным учеником отца современной кулацкой литературы - Клюева, учеником, весьма добросовестно развивавшим в отдельных своих стихах, и в особенности в прозе, мистическую средневековщину, почёрпнутую из русского фольклора» [8]. Бескин обвинял поэта в несоответствии его творчества и личных взглядов с действующим курсом страны, направленным на индустриализацию общества. Поэтому в последнем вышедшем сборнике стихотворений Сергея Антоновича появляется образ одинокого, бездомного странника, сопровождающийся мотивами разрушения, отчаяния, безысходности, тревоги, разочарования, смерти. Поэт словно предчувствует свою скорую гибель, мысли о которой накладывают отпечаток на творчество. Однако он не отступает от привычных ему тем, за которые его так невзлюбил критик с говорящей фамилией.

Клычков продолжает поэтизировать народную жизнь на лоне природы. Его лирический герой видит спасение в мире природы и труда. Для него этот мир является основой бытия, и несёт в себе священную правду жизни. Одним из таких лирических произведений книги «В гостях у журавлей», иллюстрирующих данную особенность творчества Клычкова, является стихотворение «День и ночь златой печатью…» [7]:
День и ночь златой печатью
Навсегда закреплены,
Знаком роста и зачатья,
Кругом солнца и луны!..
День смешал цветок с мозолью,
Тень морщин с улыбкой губ,
И, смешавши радость с болью,
Он и радостен и груб!..
Одинаково на солнце
Зреют нивы у реки
И на пальцах заусенцы
От лопаты и кирки!..
Расточивши к каждой хате
Жар и трепет трудовой,
Грузно солнце на закате
Поникает головой!..
Счастлив я, в труде, в терпеньи
Провожая каждый день,
Возвестить неслышным пеньем
Прародительницы тень!..
К свежесмётанному стогу
Прислонившися спиной,
Задремать с улыбкой строгой
Под высокою луной...
Под ее склоненной тенью,
В свете чуть открытых глаз,
Встретить праздник сокровенья
И зачатья тихий час!..
Чтоб наутро встать и снова
Выйти в лоно целины,
Помешав зерно и слово -
Славу солнца и луны!

Первое, что бросается в глаза при прочтении стихотворения, это тесная связь лирического героя с миром космическим, представленным в образах солнца и луны, которые становятся близкими его душе. Они «златой печатью /Навсегда закреплены» - говорит поэт, размышляя о вечных символах мироздания. Солнце, день, олицетворяют в стихотворении радость крестьянской работы: «Одинаково на солнце / Зреют нивы у реки / И на пальцах заусенцы / От лопаты и кирки!..». Лирический герой Клычкова «счастлив...в труде, в терпеньи», воспринимая работу как созидательную возможность обогащения своего внутреннего духовного мира и мира окружающего. Образ луны, ночи поэт сопровождает метафорами «праздник сокровенья / И зачатья тихий час!..», подчёркивая его сакральную таинственность. Исследуя этот образ в лирике автора, Е. Демиденко полагает, что «у Клычкова месяц выступает не как далёкое светило, но как явление доступное и близкое, «живое». Взгляд лирического героя растворяется в ночи, в небе, и сам он перестаёт ощущать себя, воспринимая только окружающую природу и её настроение – происходит «истончение» лирического героя, переход от «я» к космосу природы» [4]. В последней строфе стихотворения обыденная закономерность «наутро встать и снова / Выйти в лоно целины» трансформируется в триединство труда, слова и природы: «Помешав зерно и слово - / Славу солнца и луны!».

Лирику Сергея Клычкова, впрочем, как и прозу, характеризуют эмоционально-нравственное состояние, философия жизни, в которой важное место занимают народно-эпические представления, нашедшие впоследствии своё продолжение в приёмах взаимосвязи человека и природы, невозможности их отдельного существования, в соприкосновении героев его произведений с фольклорными образами, формами и мотивами, взывающими к исторической памяти новых поколений. Эта связь имеет истоки не только нравственные, но и духовные. Сохраняя их в своём творчестве, Клычкову удаётся и сохранить культурную социальность народа.

Список литературы

1. Боченков В. Сергей Клычков – первооткрыватель Сорочьего Царства [Электронный ресурс]: «Русское поле. Содружество литературных проектов», 2005. №10.
2. Городецкий С. Грань. М., 1929, с. 81
3. Городецкий С. Цветущий посох. Пг., 1914. С. 111.
4. Демиденко Е. А. Три сферы в лирике С. А. Клычкова: диалог с Ф. И. Тютчевым // Вестник ОмГУ. 2012. №3 (65) С.188-194.
5. Журов П.А. Две встречи с молодым Клычковым // Русская литература. 1971. № 1. С. 83-96.
6. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том 2: Статьи о русской литературе. М., 2000, с. 880.
7. Клычков С. А. Стихотворения / Сост., подгот. Текстов, вступ. Статья Н. Банникова. – М., 1985. – 254 с.
8. Литературная Энциклопедия, т.5. –М.,1931. – с. 320.
9. Солнцева Н.М. Последний Лель: О жизни и творчестве Сергея Клычкова. - М.: Моск. рабочий, 1993. - С. 50.